В стародавние времена, когда деревья были большими, а реки – полноводными, жил да был на свете простой финский парень Матти Коскинен. Богатства большого он не имел, зато нрава был веселого и незлобливого.
И вот однажды шел Матти Коскинен вдоль реки, как вдруг увидел у берега запутавшуюся в ветвях поваленного дерева огромную щуку. Пожалел щуку Матти Коскинен и помог ей выбраться из ловушки. Щука взмахнула хвостом и ушла под воду, но тут же выплыла на поверхность, открыла свою огромную зубастую пасть и заговорила человечьим голосом:
− Спасибо тебе, добрый человек Матти Коскинен, что вызволил Щуку-мать и не дал ей умереть лютой смертью. За это будет тебе счастье и удача. Иди вниз по течению реки, и красные воды ее приведут тебя к мельнице. Как зайдешь ты на мельницу, так начнет она работать, принесет тебе богатство несметное. И будет ждать тебя на мельнице красавица-жена, дочь моя младшая Хаукка. Будет она тебе верна и преданна до конца дней твоих, только раз в три дня, на закате, будет уходить она домой на дно речное, чтобы с первыми лучами солнца вновь вернуться к тебе на мельницу.
Молвила так Щука-мать и скрылась под водой. Подивился Матти Коскинен на щучьи слова, но пошел вниз по течению. Долго ли, коротко ли шел он, но на закате пришел он к мельнице. Стояла она, каменная, прямо на реке, а крыша ее выше деревьев поднималась. Зашел Матти Коскинен на мельницу, и река, как по волшебству, понесла свои воды быстрее, и закрутилось водяное колесо, и заскрипели жернова, и посыпалась из желоба белоснежная мука.Не успел Матти Коскинен подивиться своей удаче, как отворилась дверь, и вошла на порог девица невиданной красы: волосы цвета пены речной, кожа словно первый снег бела, брови дугой, глаза, как озера, синие, бездонные; платье на ней богатое, черное с белым, золотом расшитое. Поклонилась ему девица в пол.
− Здравствуй, добрый человек Матти Коскинен, − молвила она, словно запела. − Послала меня к тебе Щука-мать с благодарностью. Хауккой зовут меня, буду я тебе верной и преданной женой до конца дней твоих.
Подошел к девице Матти Коскинен, поцеловал ее в уста сахарные. И зажили они счастливо, и забот не знали. Только раз в три дня, как было условлено, уходила Хаукка на дно речное в дом к Щуке-матери, и тосковал Матти по жене своей несказанно, ибо любил ее больше всех богатств на свете.
Мельница работала исправно, и вскоре понадобились Матти Коскинену помощники. И оказался среди работников Юха Корхонен, жадный и завистливый парень, до работы ленивый, но с аппетитом отменным. По доброте своей, пожалел его Матти Коскинен и оставил у себя, в надежде, что исправится Юха и станет хорошо работать. А Юха день ото дня все больше и больше завидовал, и воспылал он злобной ненавистью к Матти Коскинену, своему благодетелю, и задумал отомстить ему, со света сжить.Долго думал Юха, какое зло учинить Матти Коскинену. Заметил он, что любит Хаука блестящие украшения и что покупает для нее Матти серьги, бусы и браслеты в несметном количестве. И вот сторговал Юха у проезжего купца разноцветные бусы, медный крючок, пряжку и крепкую лесу. Выточил Юха из пряжки лепесток, разорвал бусы, прикрепил к крючку три самые блестящие бусины и медный лепесток, который начистил так, что стало отражаться в нем, как в воде, злобное лицо его. Привязал Юха Корхонен свое смертоносное украшение к лесе и стал ждать вечера третьего дня.
Как водится, на закате третьего дня ушла Хаукка на дно речное в дом своей Щуки-матери. Дождался этого Юха Корхонен и бросил в речной поток блестящую приманку. Закрутился в потоке лепесток, засверкали-засияли бусины в красных лучах солнца, и натянулась леса в руках подлого Юхи Корхонена. Вытянул Юха щуку на берег и вонзил ей в голову свой острый нож. Застонала щука, умирая, человечьим голосом, прощаясь со своим возлюбленным Матти Коскиненом. А злодей только посмеивался и руки потирал от удовольствия.Приготовил Юха Корхонен из щуки рыбный пирог калекукко, а из челюстей, зубов и ребер сделал кантеле и позвал Матти Коскинена к себе отведать хмельного пива котикалья. Напоил Юха благодетеля своего до беспамятства, угостил рыбным пирогом калекукко и стал петь ему песни, подыгрывая себе на кантеле. Матти Коскинен тоже пел, только не мог слез унять, до того жалобно звучало кантеле злодея Юхи Корхонена. Перед рассветом уснул Матти пьяным беспокойным сном, а Юха сел рядом с ним и стал ждать, когда мельник проснется.
Очнулся Матти Коскинен только к полудню и, почуяв неладное, кинулся искать возлюбленную свою Хаукку. Долго искал он ее по всей мельнице, звал ее именами ласковыми, но не мог найти. Устав искать, сел Матти на берегу и заплакал горькими слезами. И тут подошел к нему злодей Юха Корхонен и, усмехаясь, прошипел на ухо:− Нет больше твоей Хаукки, Матти Коскинен. Поймал я ее вчера в реке на закате и сделал из челюстей, зубов и ребер ее кантеле, под звуки которого ты вчера песни пел. А из мяса ее приготовил я пирог калекукко, который ты вчера у меня пробовал.
От этих слов обезумел Матти Коскинен. Три дня и три ночи скитался он по лесу, себя не помня, а вечером третьего дня пришел на то место, где встретился когда-то со Щукой-матерью. И воззвал Матти Коскинен к Щуке-матери, и попросил ее отомстить злым людям за несчастную Хауку, возлюбленную свою, и пообещал отдать Щуке-матери все свои непрожитые годы, чтобы проклясть гиблую мельницу.
Сжалилась Щука-мать над безутешным Матти Коскиненом и призвала речные воды. Вздыбилась Красная река и понесла свой поток на мельницу, разрушая все на своем пути, вырывая скалы и выкорчевывая деревья. И разрушила вода мельницу, и перегородили камни реку в трех местах. И забрала вода Матти Коскинена с его проклятьем. И с тех пор никто не селится вдоль реки, и даже звери покинули проклятое место. Лишь Бобер неустанно точит деревья и сваливает их в воду. А по вечерам третьего дня слышится в развалинах мельницы тихое пение: то стонет жалобно щучье кантеле, сделанное из челюстей, зубов и ребер Хаукки.
Мы побывали на проклятом месте два раза. Правда, тогда мы еще не знали, что оно проклято.
Первый раз был просто разведовательной вылазкой. Честно говоря, ехали мы совсем в другое место, но почему-то оказались у разрушенной мельницы. Целый день пили пиво, восхищались красотой порогов и развалин, катались на лодке и глазели на изгибы реки, ее заводи, высокие берега и склоненные к самой воде деревья. Только в одном месте остановились, вышли не берег и решили забросить спиннинги. Щука клюнула у меня с первого заброса. Мужики помогли мне ее вытащить и тюкнули ножом в голову, чтобы я с ней сфотографировалась.Наутро мы быстренько собрались и поехали домой, чтобы успеть в город до пробок. Но желание вернуться в сказочное место осталось. В следующий раз решили поехать на две ночи. Через полторы недели нашим планам суждено было осуществиться. Правда, за несколько дней до рыбалки, на Выборгской трассе закипел по-черному мой Ранглер, но тогда я не придала этому особого значения.
Для начала, по дороге на мельницу в нашем Дефендере разбилась банка кабачковой икры. Забавная, но малоприятная мелочь. По приезду у меня сразу же сломалась металлическая пряжка ремня. Все полтора дня на месте, что мы рыбачили, у мужиков немного, но хоть что-то клевало. У меня же − ни одной поклевки! Только зацепы и оставленные блесны (проклятый Бобер!). Когда я вызволяла третью по счету блесну, то провалилась в яму и утопила телефон. В довершении ко всему, под вечер сломался пополам мой спиннинг. Ну как тут было не подумать о Матти Коскинене?
На обратном пути у Дефендера отказали тормоза, причем на одном из «приятных» слепых карельских поворотов с уклоном, и мы чуть не вылетели с трассы. Хорошо, что водитель у нас был опытный, быстро сообразил и затормозился ручником. Вот такая вот мельница...
